Шемякин михаил скульптуры
И от этого счастлив. Бастрыкин рассказал о действиях арестованных соучастников террористов Напоминаем, что ставка не может быть ниже указанного эстимейта. Огромный череп в виде арбы на огромных колесах медленно ехал по мостовой к памятнику Казанове.
В нее вошли женские украшения, елочные игрушки и скульптуры малых форм. Для меня большая честь работать вместе с ним, уверен, что проект вызовет неподдельный интерес у ценителей не только ювелирного, но и изобразительного искусства», — комментирует начало сотрудничества Михаил Сасонко, генеральный директор ювелирного дома SASONKO.
Михаил Шемякин уже работал в измерении ювелирного искусства, однажды воссоздав в драгоценном металле персонажей из своей знаменитой серии работ «Карнавалы Санкт-Петербурга» в виде брошек, а также сотрудничает с Императорским фарфоровым заводом, который выпускает коллекцию посуды и фарфоровой скульптуры по его рисункам и эскизам. Уникальные образы, созданные Михаилом Шемякиным, нашли воплощение в трех линиях. Первое направление — эскизы костюмов и декораций Шемякина к балетным постановкам «Щелкунчик» и «Волшебный орех» в Мариинском театре.
По эскизам к балету созданы броши, подвесы, серьги и кольца. Вторая линия коллекции связана с карнавалами Санкт-Петербурга и Венеции, постоянной темой Шемякина и основой множества театрализованных шествий и перформансов художника. Лауреат Государственной премии Российской Федерации. Родился 4 мая года в Москве. С по год Михаил Шемякин учился в средней художественной школе при Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И.
Затем до года он был разнорабочим, работал такелажником в Государственном Эрмитаже. В году в Санкт-Петербурге в редакции журнала «Звезда» состоялась первая выставка Михаила Шемякина. В году он основал группу художников «Петербург». В это время совместно с философом и искусствоведом Владимиром Ивановым Михаил Шемякин создал теорию «метафизического синтетизма».
Власти не принимали творчество Шемякина: они неоднократно арестовывали выставки, конфисковывали работы художника, принуждали его к лечению в психиатрической больнице. Сначала он жил во Франции , затем переехал в США. В году Михаил Шемякин представил акварельный цикл «Петербургский карнавал», который принес ему мировую славу. Но, похоже, сам художник обращает мало внимания на эту суету, ему некогда, он трудится почти круглые сутки, не зная ни выходных, ни каникул.
Мне дважды повезло гостить в имении Шемякина, которое расположено в трехстах километрах к югу от Парижа.
Я видел, как он работает, что делает для поддержания хорошей формы, как общается со своими учениками и поклонниками. Конечно, я еще далек от того, чтобы разгадать все тайны этой Вселенной. Но какие-то отдельные кусочки большого пазла уже есть - ими и хочу поделиться сейчас с читателями. Полувоенная форма, включая сапоги, картуз и тужурку, в которых он, кажется, даже и спит, это синдром далекого детства: его отец был героем Гражданской и Отечественных войн, знаменитым рубакой-кавалеристом, кавалером многих боевых орденов.
После победы над фашистами он долгое время служил комендантом в поверженной Германии, а Миша рос под звуки военных маршей. Мы познакомились на приеме в Кремле во время военно-музыкального фестиваля "Спасская башня", оркестр грянул "Прощанье славянки", и я увидел, как по его покрытым шрамами щекам потекли слезы.
Это сразу расположило меня к Шемякину. А потом, во время наших долгих разговоров, он не раз с гордостью и волнением вспоминал отца - храброго вояку, гусара, бессребреника. На его тужурке прикреплены казачий крест и значок "За вклад в безопасность родины", выданный ему уже в новую эпоху Ленинградским управлением ФСБ.
В нагрудном кармане он зачем-то носит удостоверение к ведомственной фээсбешной медали. Все это выглядит, на первый взгляд, странно и даже нелепо, ведь именно ленинградские чекисты в свое время жестко прессовали молодого Шемякина, обложив его агентурой, установив в его мастерской скрытые микрофоны и даже наладив за ним постоянную слежку сотрудников наружного наблюдения.
Я пишу это не со слов Шемякина им могут не поверить , а основываясь на воспоминаниях самих ветеранов КГБ - тех самых, которым была дана команда подвести живописца под расстрельную статью. Собственно говоря, к году оперативники Большого дома аналог московской Лубянки уже преподнесли начальству несколько томов накопленных ими материалов, из которых следовало, что Шемякин замышляет "измену родине в форме бегства за границу", а также допускает высказывания явно антисоветского характера.
Все это тянуло на длительный срок и даже высшую меру. Обсуждалось также принудительное "лечение" в психушке - такое, которое обрекало человека на вечные муки в палате с решетками на окнах. Оперативники, впрочем, настаивали на первом варианте. Все случившееся затем можно считать чудом. Следователь КГБ Владимир Егерев, листая материалы оперативной разработки, обратил внимание на то, что многие "факты" основаны на агентурной информации, иначе говоря на сообщениях стукачей из числа ленинградской богемы.
Некоторые из них входили в ближний круг Михаила. На вернисажах и в его мастерской они громко восторгались работами художника, а затем бежали на встречи с "кураторами" из Большого дома и нашептывали им, какой Шемякин враг и шпион. Егереву не стоило большого труда понять, что двигало этими "добровольными помощниками". Да, Шемякин был ни на кого не похож, он рисовал и лепил не так, как учили в Академии художеств, вел себя не как примерный комсомолец.
Но нельзя было отрицать того, что это - талант, явление. А вокруг моцартов всегда вьются всякие сальери. Егерев нашел поддержку у другого коллеги, руководившего 5-й идеологической линией в Ленинградском управлении КГБ.
Полковник Юрий Попов сам встретился с Шемякиным, поговорил с ним и тоже согласился: многие агентурные сообщения не имеют ничего общего с действительностью, они продиктованы завистью и нечистоплотностью "друзей Шемякина".
Однако офицеры оперативных подразделений стояли на своем: художника следует предать суду или отправить в психушку. Тут в моем повествовании возникает пробел. До сих пор не очень понятно, кто же принял окончательный вердикт: само руководство Большого дома или высшие партийные власти Ленинграда? Как бы там ни было, а летом года Юрий Попов тогда он представился Шемякину "полковником Смирновым" пригласил его к себе и предложил вариант "бесшумного выезда из страны".
Условия были такими: о своем отъезде художник не имеет права говорить никому, даже маме, покинет родину без багажа, с 50 долларами в кармане. Альтернатива: тюрьма или психушка.
Шемякин согласился на Францию. Еще Михаил вспоминает, что в разговоре с ним Юрий Иванович обмолвился: "Россия когда-нибудь изменится. Мы верим в ваш талант и хотели бы, чтобы вы вернулись домой со щитом, а не на щите". Честно сказать, я в эту фразу не особенно верю, уж больно она красива и театральна. Но зато факт: спустя годы ветераны КГБ Попов и Егерев встречали ставшего всемирно знаменитым Шемякина в том самом Большом доме на Литейном проспекте и награждали его ведомственными наградами, одну из которых он теперь носит на тужурке.
Награждали, кстати, за конкретное дело: в начале х Михаил организовал за океаном Комитет по спасению советских военнопленных в Афганистане и сам выезжал в зону боевых действий.
Тема эта будет неполной, если не сказать, что, оказавшись во Франции, Михаил был подвергнут точно такой же слежке и давлению - только теперь со стороны местной контрразведки DST. Были и наружное наблюдение, и прослушка, и агенты из числа русских эмигрантов. Но и тут все в итоге пошло все по тому же сценарию: спустя некоторое время главный спец по русскому шпионажу в DST Пьер Левржуа написал мемуары и именно Шемякина попросил сделать обложку к своей книге.
Тогда же французский контрразведчик посетовал: русские эмигранты окончательно запутали их сотрудников, все они пишут доносы, обвиняя друг друга в сотрудничестве с КГБ. Согласитесь, очень похоже на то, что было на берегах Невы. Как говорится, всюду жизнь…. Михаил и Сара Шемякины живут в старинном замке, который является центром большого имения: рядом двухэтажный флигель, хозяйственные постройки, гостевой дом, псарня, густой лиственный лес.
Примерно такое же хозяйство было у них и в Америке, неподалеку от Нью-Йорка. При этом художника никак не назовешь барином. Замок во французской глуши - это всего лишь возможность уединенно работать, разместить все свои многочисленные картины, скульптуры, архивы, десятки тысяч книг, материалы научных исследований, устроить мастерские, классы и лаборатории.
Еще это возможность постоянно принимать студентов и аспирантов из России. Ну и, что там лукавить, наверное, это еще некий знак, как крест на его тужурке. Вы жили когда-нибудь в замке? Хотя, на самом деле, лично я бы не променял свою городскую квартиру на мрачноватые средневековые палаты. Зимой там холодно, никакой солярки не хватит, чтобы протопить даже десятую часть замка.
