Курица на голове, Курица с отрубленной головой (Вячеслав Сергеечев) / qwkrtezzz.ru
Ллойд сработал четко. Люди приезжали со всех уголков страны только чтобы увидеть это феноменальное явление своими глазами. Такие организации часто тратят ресурсы бездумно, не учитывая долгосрочные последствия и не имея четкого плана развития. Оно указывает на то, что человек не принимает во внимание рациональное мышление и действует только инстинктивно, не рассчитывая свои шаги.
И в горе возопят они к Г-споду , и Он от бедствий их избавит, пошлет слово Своё, и исцелит их, спасет их от гибели. Восславят они Б-га за милосердие его и за чудеса, которые Он явил сынам человеческим. Если есть у человека один лишь ангел-заступник из тысячи, дабы замолвить слово оправдания, то Б-г помилует этого человека, сказав: «избавь его от падения в преисподнюю, нашел я ему искупление».
Сефарды отрывок «Бней-адам…» не читают [2]. Это — замена мне, это — вместо меня, это — мой выкуп! После этого птицу относят к шойхету резнику для ритуального забоя шхиты. В одном из вариантов капарот петуха вращают вокруг головы, режут в соответствии с процедурой шхиты , а затем отдают на благотворительность. В наше время капарот с живым петухом осуществляется в основном в хасидских общинах.
Во втором варианте капарот деньги крутят вокруг головы в небольшом мешочке или просто зажатыми в руке, а затем отдают их на благотворительность [2] [5]. Цель обряда капарот — это личная подготовка человека к Йом-Кипуру. На курицу символически переносятся все личные грехи человека, в качестве аргумента приводятся слова Исаии , 18 в Священном писании : «научитесь делать добро… Тогда придите — и рассудим, говорит Господь.
Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю…». Данная религиозная практика впервые упоминается в н. В XIX веке еврейские ученые объясняют, что, поскольку на иврите слово «гевер» [6] означает «человек» и «петух», петух может действовать и служить в качестве религиозного и духовного «заместителя» человека. В общинах, где выращивают кур, зарезанные птицы используются для обеспечения продовольствия для бедных семей, часто через общественные организации, которые организуют распределение.
Человеку не следует думать, что, исполнив этот обряд, он уже заслужил искупление, но путём этого обряда он должен раскаяться в своих грехах, ясно представляя себе: мучения, которые испытывает птица, были бы справедливым наказанием ему самому за все его проступки, — и надеяться на милосердие к нему Всевышнего.
Сторонники использования денег в обряде капарот считают, что главное в капарот — чтобы помощь досталась нуждающимся, a когда капарот делается с курицей, за этим сложно проследить; кроме того, мучение животных противоречит иудаизму, точнее, мицве « цаар баалей хаим » [2]. В обеих версиях ритуала, независимо от того, используются в нём деньги или куры, благотворительность является наиболее важным элементом.
Они считали, что это нееврейский ритуал, противоречащий духу иудаизма , в котором не допускается возможность жертвоприношений вне Храма в Иерусалиме.
Тем не менее, он был одобрен раввином Ашером бен Иехиэлем — и его сыном Яковом бен Ашером — Ритуал особенно привлекал каббалистов , таких как Исайя Горовиц и Исаак Лурия , которые рекомендовали выбирать для обряда белого петуха, ссылаясь в первую очередь на Исаия и находя в установленных обрядом формулах другие мистические аллюзии.
Казалось, что столько крови в курице быть не может. Откуда же у курицы появляется лишняя кровь? Кто снабжает курицу с отрубленной головой свежей, клокочущей, кипящей, дымящейся кровью? Но курица с отрубленной головой начинает бегать по кругу быстрее и быстрее, она помогает себе крыльями. Резкий, схлопывающийся звук крыльев всполошил полицейских собак, они с остервенением пытаются вырваться и поймать курицу с отрубленной головой.
У собак появилась пена изо рта, они грызут ремни привязи зубами, пытаясь освободиться. В ярости они поднимают морды вверх и воют, как самолётные двигатели на взлётном форсаже. Курица, с фонтанирующим кровью горлом, торопится, как можно больше пробежать кругов, как будто хочет что-то узнать в свой последний, трагический миг, какую-то информацию. Зачем ей эта информация, ведь это её последний миг? По центру курица не бегает, курицу с отрубленной головой интересуют только камни. Бегом это назвать нельзя, скорее она катится вдоль камней по кругу пыльным, взъерошенным комом перьев на ногах без головы, натягивая верёвку.
Её судорожные движения ног хаотичны, но бешены по темпу. Она перьевой, шаровой молнией проносится по кругу. Крылья хлопают так оглушительно, что на собак это действует сильнейшим раздражителем. Они сходят с ума от ярости и бешенства. Глаза их налиливаются кровью. Кажется, что эта кровь не их собственная — это кровь курицы с отрубленной головой. Кажется, что собаки уже налакались этой куриной крови, и теперь эта кровь у них просвечивается в их очумевших от ярости, обезумевших глазах. Туловище курицы успевает пробежать всего несколько кругов.
Но каких кругов? Предполагаемый преступник с ужасом смотрит на этот окровавленный сгусток перьев, на прилипшую к нему пыль и грязь, и на бешеное, отчаянное, последнее предсмертное усилие курицы с отрубленной головой: успеть пробежать, как можно больше кругов.
Туловище курицы бегает не только в одном направлении, оно мечется в разных направлениях, но только по периметру круга у камней. Почему туловище курицы не бегает поперёк круга? Что или кто её направляет бегать только вдоль камней?
Очи отрубленной головы курицы перестают недоумённо моргать только тогда, когда туловище останавливает свой кровавый бег. Навсегда закрывшись, очи как будто спрашивали в последний раз: За что, люди, вы-то добрые, За что, люди, вы хворобрые, За что, люди, вы-то славные, За что, люди, вы-то главные? В чём вина моя невинная, В чём вина моя старинная, В чём вина моя-то страшная, В чём вина моя вчерашняя?
В чём вина моя-то грешная, В чём вина моя-то вешняя, В чём вина моя болешная, В чём вина моя сердешная?
В чём судьба моя-то бедная, В чём судьба моя-то вредная Так вот враз и закатилася, Пыльно с кровью прокатилася? В чём судьба моя-то страшная, В чём судьба моя вчерашняя, В чём стопы мои харчовые, В чём мозги мои суповые, В чём крыла мои перовые, В чём бока мои пуховые Так уж сильно провинилися, Кровью алой прослезилися? Что вам люди насудачили, Чем вас люди озадачили? Чем глаза мои незрячие, Ноженьки мои бродячие, Моя долюшка равнинная, Грудка белая, невинная, В чём душа моя пупковая, В чём же шеюшка гладковая Провинились и проштрафились, Прокатились и прокапались Кровью алой-алой вспененной, Кровью тёплой-тёплой вененной?
Аль вам мало кровки давишной, Аль вам нужно кровки нынешной? Как страшна дань крововленная, Как страшна смерть убиенная! За что участь неизменная, За что смерть кровововленная? Не исправить участь тленную, Не забыть смерть убиенную! Как вы будете, родимые, Как вы будете, любимые, Грех сей свой слезой замаливать, Грех людской молвой замалчивать? Бог простит вас недовидевших, Пожурит лишь недослышавших.
Он глаза вам, недовидевшим, Поцелует, недослышавшим! Будет в людях святость, праведность, А в поступках — честь и правильность! Сам Господь всех недодумчивых, Образумит недоумчивых! Курица делает последнее, отчаянное усилие на своём кровавом выдохе и замертво падает у камня, где сидит убийца.
Последний, кровавоплещущий горловой фонтан мёртвой курицы обрызгивает камень предполагаемого убийцы. Судьи говорят: — Вы убийца! Повторите опыт с другой курицей. Это случайное совпадение. Ловят другую курицу, привязывают на конце верёвки. Преступник просит сменить место, ему позволяют, он сам выбирает новое место. Отрубают курице голову, курица без головы бегает несколько кругов, наконец, падает замертво у нового камня, где сидит предполагаемый преступник.
Смена места не помогла. Подозреваемый преступник возмущён: — Почему можно верить курице, у которой даже и головы-то нет, и она ничего не видит, а ему не верят? Он требует, чтобы все участники поменялись местами хаотично. Все пересаживаются. Новая курица показывает на предполагаемого убийцу с точностью до сантиметров — точно у камня. Притом, предсмертный, кровавохаркающий выдох курицы всегда попадает на камень у ног подозреваемого.
Преступник упорствует, меняет расположение камней и участников. Рубят головы ещё нескольким курицам. Преступник поменял уже все двенадцать мест с окровавлеными камнями невинно убиенно-казнёнными курицами во благо нашего людского правосудия.
Но причём тут несчастно-убиенные куры? Они-то за что до срока, отведённого нашим создателем, страдают так жестоко и несправедливо? Круг по периметру окроплён кровью дюжины птиц. В воздухе стоит сладковатый запах свежей, парящейся крови. Запах висит топором возмездия! Когда же топор возмездия опустится? Запах дурманит головы, от этого запаха начинает подташнивать. Результат этого жестокого эксперимента всегда один и тот же.
Предполагаемый преступник видит бессмысленность его упорствования. Он удивлён и крайне, предельно подавлен. Когда он убивал, было так темно, что его никто видеть не мог. Место было очень глухое в лесу, свидетелей быть не могло.
Преступник так потрясён горой окровавленных мёртвых куриц без голов, что он не в состоянии сопротивляться. Он в жестоком, безжалостном, как кинжал убийцы, трансе!
Как курицы могли знать, что он убийца? В полуобморочном состоянии преступник еле шепчет: — Я не хотел, я не хотел, я не хотел… От перевозбуждения убийца падает в обморок. Когда преступник приходит в себя, то его взгляд становится безучастным, бессмысленным, безразличным, тихо обречённо-безумным. Он медленно, падая и спотыкаясь, бредёт в сторону леса.
Ему не мешают, за ним идут с собаками.
Убийца в наручниках, ноги его скованы короткой цепью, он в ошеломляющем трансе — трансе, который взял убийцу за горло и повёл на могилу невинной, убиенной им жертвы.
Никого не замечая, звеня цепями, как привидение, приходит преступник в, до боли в висках, знакомую, колющую не в бровь, а в глаз, глушь леса. Падает на свежезасыпанную им самим же могилу невинно-убиенной и начинает с жуткими, разрывающими душу завываниями разрывать землю руками, обливаясь горючими, как казалось, прожигающими насквозь щёки, слезами.
Вскоре труп убитой им молодой жертвы был у него в объятиях. Убийца безумолчно молит простить его, целует труп с головы до ног. Слёзы душат убийцу, ком в горле встаёт непроходимой пробкой.
Труп невинно-убиенной безмолвствует, окружающие тоже. Собаки затихли, хотя с лаем рвались из рук всё время. Они, прижавшись к земле, попятились и заскулили, поражённые увиденным. Собачий инстинкт говорил, что лучше уйти, убежать, уползти от этой страшной драмы, куда глаза глядят!
Убийца не выдерживает нахлынувших эмоций. Глаза его стали чёрными от напряжения. Они стали вылезать из глазниц. Ещё секунду и они вылезут, лопнув, как лопается пережарившийся каштан на сковородке, с треском выстрела переломанного сухого сучка!
Убийца падает на спину, безумно-широко раскрыв глаза. Глаза были огромные, выпученные, налившиеся чёрным Возмездием свыше. Глаза не давали окружающим возможность отвести от них взгляды. Грудь его в последний раз высоко вздыбилась и со стоном опустилась, как опускается взбулькнувшая квашня теста.
Грудь больше не поднималась. Грудь тоже поняла — это заслуженная божья кара в виде полного паралича. Руки убийцы раскинулись широко и обречённо, словно каялись. Ведь это они совершили этот смертный грех! Они виноваты. Скорее всего, кто-то из их мудрецов в стародавние времена прочитал об этом в священных книгах и решил приобщиться к мудрости своих славных предков.
Смысл капарот состоит в «перенесении» на несчастную птицу своих грехов. Когда ортодоксальный еврей крутит ее над головой, он читает молитву и произносит определенные ритуальные слова. Они достойны того, чтобы привести их полностью: «Это — замена мне, это — вместо меня, это — мой выкуп! Затем животное относят резнику, мяснику, выполняющему свои обязанности согласно правилам иудаизма, который осуществляет свои прямые должностные обязанности.
Мясо а лучше — деньги за мясо должны в этом случае остаться бедным. Себе этот верующий ничего не заберет. Как это могут заметить внимательные читатели, обряд немного напоминает то, что проводилось с козлом отпущения. В день Йом-Кипур его приводили в храм, затем первосвященник фактически — главный жрец символически возлагал на него грехи всего народа, а затем козла бросали с утеса. Там еще был специальный способ определить, отпущены грехи или нет.
Тут можно провести параллели между двумя традициями, только если первая из них касалась всех евреев, то вторая — конкретного человека. Уже великие раввины древности полагали, что капарот стали делать взамен исчезнувшего обряда козла отпущения. Можно предположить, что кручение петуха является наследием той эпохи, когда был целёхонек Иерусалимский храм, и верующие иудеи приносили в нем жертвы.
Но после разрушения этой святыни римлянами, сложные ритуалы были забыты, а иудаизм стал более «духовной» религией, целью которой является нравственное развитие человека.
Капарот — это, пожалуй, единственный оставшийся атавизм. И многие раввины критиковали его за то, что он слишком языческий, что мог быть заимствован евреями у соседних народов. Другие, напротив, настаивают, что это обычай старый, а старые обычаи у евреев принято выполнять. У христиан и мусульман тоже есть остатки старых языческих практик.
