Владимир авербах поэт, Сюжет второй «ЭТО ВЕСЬМА УМНЫЙ, ХОРОШО ОДАРЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК…»
Он умер, глядя своей смерти в глаза. Я прочитал Вашу статейку «О писателях облизанных и необлизанных» и чувствую себя обязанным возразить Вам. Бухарина, затем на И. Рынок ИТ-услуг в России: оценки, тренды, крупнейшие участники. Оппоненты Воронщины скучковались в ассоциацию пролетарских писателей, которую в году , победив в междоусобице, возглавил Авербах Леопольд Леонидович.
Авербах, судя по сохранившимся свидетельствам, не терял пока надежды вернуться в литературное руководство, но осенью года в девятом номере журнала «Литературный критик» появилась редакционная статья «Выше революционную бдительность». Это по сути уже был приговор, который позднее юридически оформили те, кому положено.
В статье говорилось:. Авербах сделал «ход конем», отправил Сталину книгу «Стахановцы Уралмаша» с дарственной надписью. Но Ягоду Сталин назначил "врагом народа", чем поставил в затруднительное положение художника Дмитрия Налбандяна:.
Среди моих читателей есть и антисемиты и пидарасы это те, которые пишут злобные комментарии. Бонусным эпизодом истории Родины порадую и тех, и других. За достоверность, правда, не поручусь.
Возможно, что это всего лишь миф. Авербах содержался в Лефортове. Следствие было недолгим два месяца. Авербах пытался сохранить себе жизнь активным сотрудничеством со следствием в разоблачении Ягоды.
Начиная с Горького. Особняк на Малой Никитской, дома отдыха Горки и в Крыму, в Тессели, — и везде каждый год большие ремонты, благоустройство парков, садов, посадка цветов, множество слуг, смена мебели и посуды.
Снабжался мебелью, сделанной в Бутырском изоляторе, и расход на банкеты по поводу постановки новых пьес.
Ремонты на квартире. Шолохову купили разных предметов из ширпотреба на сумму около руб. Жена Леопольда Елена, попав на Лубянку, жаловалась Ежову:.
Уверял, что его дочь твердая и последовательная большевичка и не виновата в грехах арестованного мужа.
После смерти Авербаха «Авербахи» не перевелись. В недавно построенном Доме советских писателей в Лаврушинском переулке, 17 состоялось собрание, осуждающее писателей — троцкистов, на котором директор ОГИЗ Павел Юдин подвел итог: «В авербаховщину должен быть забит осиновый кол». Киршона и Ясенского тоже расстреляли. Выяснилось, что Киршон является участником контрреволюционной террористической организации.
На суде он от своих показаний отказался, заявил, что оговорил себя в результате избиений, длительных беспрерывных допросов и других мер принуждения. Об этом он писал и в многочисленных жалобах. Авербах и его родственник нарком внутренних дел Генрих Ягода были арестованы в апреле года.
Весной года началась серьезная чистка в ленинградской писательской организации. Дмитрий Волчек VoltchekD rferl. Материалы по теме. Беседа с литературоведом Михаилом Золотоносовым. Ресурсы ИГ опубликовали фото и видео нападавших на "Крокус". Зеленский: Путин пытается свалить вину за теракт на Украину. Выбор Свободы.
Американские вопросы "Узкое место Кремля". Как можно подорвать российский ВПК. Проект Европа Споры над гробом.
Станет ли Болгарская церковь независимой от Москвы? Политика "Володя сто процентов".
И далее Лелевич сделал вывод, что эти ахматовские чувства могут возникнуть «только на почве отрыва от производительного труда и общественной работы». Сам Лелевич давно не писал ни стихов, ни прозы, а только размахивал рапповской дубинкой. Владимир Маяковский в «Послании пролетарским поэтам!
Поэты могут быть только наши, пролетарские, и есть чужие, буржуйские. Еще один колоритный персонаж —х годов — Родов. Поэт и критик. Автор сборников стихов «Мой сев», «Прорыв», «Перебежка зарниц», «Стальной строй» и другие. И конечно, начинал со стихов.
Сначала Родов подражал Северянину:. Нет, не «смиренной радости» хотел Родов, он жаждал успеха. Но куда там?! Разве можно перепеть Блока, Северянина, Гумилева и прочих мэтров? Конечно, нет. Но очень хотелось сочинять, громыхать, нравиться.
О таких, как Родов, Владимир Ходасевич писал в статье «Неудачники» , которой предпослан эпиграф из Баратынского:. В этой статье, в частности, Ходасевич рассказывал о Семене Родове. Осенью года Родов напросился на встречу с маститым поэтом. И вот к Ходасевичу явился небритый, немного сутулый человек в студенческой тужурке. В разговоре отрекомендовал себя убежденным сионистом и, конечно, читал стихи: любовную лирику и описание природы. Стихи были явно подражательские Бальмонту.
Читал Родов стихи, написанные каллиграфическим почерком, по тетрадке, переплетенной в книжечку под золотую парчу. В своих воспоминаниях Ходасевич отмечает: «Он мне не очень понравился, и никаких надежд на его поэтическое будущее я не питал, но был с ним, конечно, вежлив и доброжелателен». Родов стал часто посещать Ходасевича, и что примечательно: «Родов меня обличал в сочувствии большевикам. Подсмеивался над моей наивностью: как я мог не видеть, что Ленин — отъявленный пломбированный шпион?
Словом, большевиков ненавидел Родов мучительно». После большевистского переворота Родов принес Ходасевичу поэму «Октябрь», где «…ненависть автора к большевикам была кровожадна до отвращения. Заканчивалась поэма в том смысле, что, дескать, вы победили, но мы еще отомстим…» Родов не сомневался: большевики удержатся у власти не больше двух месяцев.
Летом го Ходасевич столкнулся с Родовым на одном из литературных собраний: «Велико было мое удивление, когда в числе пролетарских поэтов я увидел Родова уже не в студенческой тужурке, а в кожаной куртке. На руках нарастил грязь и мозоли. Держался столбовым пролетарием и старым большевиком. Называл меня уже не по имени-отчеству, а «товарищ Ходасевич»… Он мне стал окончательно мерзок…» И неприятно удивила Ходасевича поэма «Октябрь», прочитанная в аудитории без всякого смущения: «Это была та самая поэма, которую я знал, но перелицованная, как старая шуба, и положенная на красную подкладку.
Из антибольшевистской она сделалась яростно большевистской…». И с большим, почти садистским удовольствием крушил писателей-попутчиков.
Бдительно стоял на посту в журнале «На посту». Родов считал, что попутническая литература «обнаружила свое враждебное целям революции нутро». Родов постоянно критиковал Маяковского и Есенина, Инбер и Тихонова и многих других; бичевал так яростно, что даже появился термин «родовщина», означавший оголтелую критику и поучение тому, как надо писать и о чем надо писать.
Павел Васильев однажды не выдержал и четко определил свою позицию:. Андрей Соболь умолял Горького что-нибудь сделать для обуздания Родова, от которого в Москве «не стало житья». И свершилось желаемое: РАПП разогнали.
