Лиля брик плакат, Лиля брик плакат (47 фото)
В году, приехав к сестре в Париж, Лиля познакомилась с Фернаном Леже , который в ту пору ещё не был знаменит []. Кризис в отношениях наступил зимой года. В доме Брик-Катаняна произошла первая встреча Плисецкой и Щедрина.
Лиля Брик — женщина-легенда — была любимой моделью многих величайших фотографов эпохи. Однако среди широких масс ее лицо сделал известным рекламный плакат, изготовленный на основе фотографии Александра Родченко.
Лилю Брик и Александра Родченко познакомил Владимир Маяковский, самый страстный поклонник этой Музы советского авангарда, посвятивший ей почти всю свою любовную лирику и поэму «Про это». Маяковский однажды сказал Лиле: «Ты не женщина, ты — исключение». Родченко был согласен с этим утверждением и много фотографировал Брик на протяжении долгих лет.
Огромные карие глаза «круглые да карие, горячие до гари», пресловутый «чувственный оскал», рыжие волосы, это и притягивало к ней, как к модели, фотографа. Родченко часто использовал ее фотографии в своих знаменитых коллажах. Для одного из советских рекламных плакатов «Покупайте книги Ленгиза» в году и был снят этот эмоциональный и впечатляющий портрет Лили Брик. Фотограф, живописец, график, декоратор, дизайнер, основоположник конструктивизма, Александр Родченко принадлежал к числу самых ярких фигур советской эпохи.
Лиля Брик не была его единственной моделью — мастер фотографии создал много выдающихся портретов своих знаменитых современников — Маяковского, Асеева, Довженко и других деятелей культуры. Родченко — один из немногих, кому удалось передать неуловимую красоту Лили Брик, которую не заметили обыватели, называвшие эту брюнетку некрасивой, и очарованные ей художники, бессильно склонявшие кисти перед ее обаянием.
Поддержите канал лайком и подпиской! Больше интересных фотографий вы найдете на сайте Российское фото! Наверное она была очень нефотогеничной. Так, в декабре года супруги отбыли в Свердловск.
О своём пребывании на Урале Брик рассказывала в многочисленных письмах, адресованных Осипу Максимовичу: «Грею воду на примусе и моюсь в резиновом тазу. Сам понимаешь, что не об этом я мечтала» []. Затем Виталий Маркович отправился на летние манёвры Приволжского военного округа , и Лиля, последовавшая за мужем в Казань , сообщила Брику, что живут они в небольшом фанерном доме с полевым телефоном и электричеством []. Среди их маршрутов — Ростов , Кисловодск , Берлин, Гамбург. Лиля вошла в круг семей военнослужащих, у неё сложились хорошие отношения с Иеронимом Уборевичем и Михаилом Тухачевским , признавшимся при знакомстве, что в ранней молодости он интересовался футуризмом и творчеством Маяковского [].
Весной года Примаков стал заместителем командующего войсками Ленинградского военного округа. В Ленинграде он получил служебное жильё по адресу: улица Рылеева , Подобное жизненное устройство вызывало недоумение у многих их современников — к примеру, кинорежиссёр Камиль Ярматов , побывавший по приглашению Осипа Максимовича в доме Бриков-Примаковых и заставший там «связанную взаимными симпатиями компанию», писал: «Никак это в моём понимании не укладывалось!
Я чувствовал себя безнадёжно отставшим от новейших достижений на семейном фронте» []. В августе года Примаков был арестован на даче под Ленинградом. В загородном доме и в квартире на улице Рылеева прошли обыски, после которых Виталия Марковича перевезли в Москву и поместили в Лефортовскую тюрьму [].
Аресты «врагов народа» и членов их семей продолжались, и Осип Максимович предложил близким на время покинуть Москву. Оттуда она писала Брику, что ей удалось заселиться в большой комнате с видом на море: «Вася абсолютно внимательный — у себя только завтракает, а всё остальное время со мной, и роз у меня уйма» [].
По воспоминаниям сына Василия Абгаровича, в году Лиля Юрьевна испытала сильное потрясение, получив справку о пересмотре дела репрессированного мужа, — документ гласил, что «Примаков В. В то же время пасынок Примакова — Юрий Витальевич — впоследствии писал, что «Л.
Сама Брик позже признавалась:. Я не могу себе простить, что были моменты, когда я склонна была поверить в виновность Виталия. К нам приходили его сотрудники, военные, тот же Уборевич… И я могла подумать — почему нет? Их роман начался осенью года и осложнялся тем, что у её нового избранника была семья. Жена Катаняна — певица и журналист Галина Катанян-Клепацкая — с х годов общалась с Маяковским и Бриками; с Лилей её связывали тёплые отношения. В своей книге воспоминаний «Азорские острова» Галина Дмитриевна описывала момент знакомства со спутницей Маяковского так: «Первое впечатление от Лили — да ведь она некрасива: большая голова, сутулится… Но она улыбнулась мне, всё её лицо вспыхнуло и озарилось, и я увидела перед собой красавицу — огромные ореховые глаза , чудесной формы рот, миндальные зубы… В ней была прелесть, притягивающая с первого взгляда ».
Инициатором развода стала Галина Катанян, не пожелавшая, чтобы муж, согласно исповедуемой Бриками «идеологии эгоизма и нигилизма в личных отношениях», жил на два дома []. Если в предыдущем браке в круг общения Лили Юрьевны входили в основном военнослужащие, то, став женой Катаняна, она вновь начала организовывать встречи с представителями литературного сообщества, — речь идёт прежде всего о молодых поэтах Давиде Самойлове , Сергее Наровчатове , Михаиле Кульчицком , Павле Когане , Николае Глазкове.
Собиравшиеся в её квартире студенты Московского института философии, литературы и истории ИФЛИ и других вузов читали стихи, дискутировали, делились планами; Брик отдельно выделяла среди них Кульчицкого и Глазкова, видя в их творчестве мятежность раннего Маяковского []. После одного из поэтических вечеров, устроенного Лилей Юрьевной, Михаил Кульчицкий рассказал в письме родителям не только о хлебосольности хозяев «Был чай с творожным пирогом, сардины, котлеты, паштет и графин водки на апельсиновых корках» , но и о том, что в их доме «от стихов в любом количестве не устают» [].
Квартира Брик-Катаняна была оформлена в соответствии со вкусом Лили Юрьевны, в которой, как писал сын Василия Абгаровича, «сочетались буржуазность и социалистические взгляды» [].
На стенах выполненные в традициях кубизма портреты Маяковского соседствовали с африканскими народными картинками; она любила расшитые коврики, старинную керамическую посуду, фикусы, могла из лоскутков сшить «деревенскую» занавеску для окна. В комнате Лили стоял станок для лепки из глины, за которым она проводила немало времени; её скульптурные работы были выполнены на любительском уровне, хотя одна из них, сделанная под руководством Натана Альтмана , позже попала в музей Луи Арагона [].
Когда из обихода вышли керосиновые лампы , Брик начала их коллекционировать; вскоре, по свидетельству Василия Катаняна-младшего, среди её знакомых возникла мода на такие светильники []. В году Брик и Катанян переехали в новую квартиру на Кутузовском проспекте [] , В течение нескольких лет их соседями по дому были Майя Плисецкая и Родион Щедрин [].
Как вспоминала Майя Михайловна, Щедрин и Василий Абгарович были объединены совместными творческими проектами, а с Лилей, в молодости бравшей уроки хореографии, её сближала любовь к балету:.
У Бриков всегда было захватывающе интересно. Это был художественный салон, каких в России до революции было немало. Но большевики, жёстко расправившиеся со всеми «интеллигентскими штучками», поотправляли российских «салонщиков» к праотцам… К концу пятидесятых, думаю, это был единственный салон в Москве [96].
Рукописи, рисунки и личные вещи Владимира Владимировича, находившиеся в квартире в Спасопесковском переулке, были переданы ими на временное хранение в музей Маяковского []. Чтобы формализовать присутствие в «семье» Евгении Гавриловны, Осип Максимович подписал трудовое соглашение, по которому Соколовой было поручено исполнять обязанности его литературного секретаря, — этот договор требовался для получения эвакуационных документов []. В августе они вчетвером прибыли в Молотов и поселились в пригородном посёлке Нижняя Курья.
В письмах родственникам Лиля Юрьевна сообщала, что им выделены две небольшие комнаты в соседних домах, Осип Брик и Катанян устроились работать в железнодорожную многотиражку «Сталинская путёвка» и областную газету « Звезда », вопрос с питанием решился: «Хозяева уступают нам молоко, мёд и яйца» []. Осенью был достаточно скромно отмечен летний юбилей Лили Юрьевны: Осип Максимович посвятил ей новое стихотворение, Василий Абгарович подарил «машинописный пейзаж», Евгения Гавриловна вручила кусок шоколадной плитки [].
Среди событий, о которых Лиля упоминала в письмах того времени, было выдвижение на Сталинскую премию книги Катаняна «Литературная биография Маяковского в фактах и датах», а также сдача в печать сочинённого ею детского рассказа «Щен» [] , — так иногда подписывался Маяковский, изображая себя в виде маленького щенка [].
Вскоре рассказ привлёк внимание начальника управления пропаганды и агитации ЦК ВКП б Георгия Александрова , возмутившегося тем, что «щенок сравнивается с Маяковским» []. В принятом весной года постановлении ЦК ВКП б «О работе Молотовского областного издательства» указывалось, что предприятие «разбазаривает бумагу», выпуская такие произведения, как «пошлые рассказы Брик» [].
Спустя десятилетия негативный отклик на «Щена» прозвучал и со страниц книги Юрия Карабчиевского «Воскресение Маяковского», обратившего внимание на то, что в х годах герои рассказа из-за холода жили втроём в одной маленькой комнате, и задавшегося вопросом, как могут воспринять дети «это тройное житьё» [].
В ноябре года Лиля Юрьевна и Василий Абгарович вернулись в Москву — «в разорённую квартиру с выбитыми окнами» []. Там их навестил отправлявшийся на фронт Михаил Кульчицкий. Он прочитал написанное накануне стихотворение «Мечтатель, фантазёр, лентяй-завистник! Пули в каску безопасней капель? Брик, которая меня открыла». Через месяц поэт-ифлиец погиб []. Следующее потрясение ждало Лилю в феврале года, когда внезапно скончался Осип Максимович.
Смерть настигла Брика во время возвращения со сценарной студии домой. Некролог, помещённый в многотиражной газете «Тассовец», подписали несколько десятков человек; на панихиду, проходившую в Литературном институте , прибыли Всеволод Пудовкин , Сергей Юткевич , Виктор Шкловский , Самуил Маршак []. В письмах сестре Эльзе Триоле Лиля, которая, по свидетельству Луэллы Краснощёковой, несколько дней «ничего не ела» [] , признавалась:.
Для меня это не то, что умер человек любимый, близкий, когда бывает тяжело, непереносимо, а просто — вместе с Осей умерла и я… У меня нет ни одного воспоминания — без Оси. До него ничего не было.
Оказалось, что с ним у меня связано решительно все, каждая мелочь. Впрочем, не оказалось, а я и всегда это знала и говорила ему об этом каждый день: «Стоит жить оттого, что ты есть на свете».
Свидетельством того, что боль от утраты не притуплялась достаточно долго, служит дневниковая запись Фаины Раневской , которая в году рассказывала о встрече с Лилей Брик, пришедшей к актрисе с томиком избранных произведений Маяковского и любительской фотографией поэта. По словам Раневской, во время разговора Лиля Юрьевна призналась, что отказалась бы от всего, что было в её жизни, даже от Маяковского, чтобы вернуть Осипа Максимовича: «Мне надо было быть только с Осей» [].
В одном из писем к сестре Лиля Юрьевна заметила: «История дала нам по поэту». Когда во французскую столицу прибыл Маяковский, она сопровождала поэта как экскурсовод и переводчица. Благодаря Владимиру Владимировичу Эльза Триоле познакомилась с молодым лидером движения сюрреалистов Луи Арагоном , который стал её вторым мужем.
Вместе они прожили более сорока лет. Сёстры, несмотря на разделявшее их расстояние, были необычайно близки: они постоянно обменивались письмами, отправляли друг другу посылки с книгами и журналами, делились новостями, обсуждали планы.
Эльза перевела на французский ряд произведений Маяковского, Шкловского, Чехова , Хлебникова , Цветаевой [] ; она же составила «Антологию русской поэзии», в которую включила сотни стихотворений — от Ломоносова до Беллы Ахмадулиной — с краткими биографиями авторов []. Спасибо за 4-й том Эйзенштейна. Мейерхольда ещё не получила» [].
В году Эльза сообщила сестре, что возле одного из парижских пешеходных мостов они с Арагоном видели нарисованную на асфальте обложку книги «Про это» с большими портретами Маяковского и Лили Брик. Рисунки на асфальте послужили Андрею Вознесенскому поводом для написания стихотворения: «Каково вам, поэт, с любимой?!
Поэт Виктор Соснора писал в своих воспоминаниях, что круг общения Лили Брик был очень широк: она умела дружить, бескорыстно помогать, делать подарки.
При этом «отбор дружб» производился лично ею; когда человек «переходил границу её приязни», она, как правило, сама прерывала отношения. Так оборвалась её дружба с поэтом Николаем Глазковым, которого Брик опекала с довоенных времён, актёром Николаем Черкасовым , балериной Майей Плисецкой []. Художественные пристрастия «музы русского авангарда » [] сформировались в молодости и с годами менялись мало. Наиболее близкими себе по духу она считала Михаила Ларионова и Наталью Гончарову , однако в их доэмиграционный период познакомиться с ними не успела.
Первая встреча Брик с четой русских авангардистов произошла в Париже в х годах; в дальнейшем, приезжая во Францию, она старалась по возможности навестить их.
Гончарова подарила ей несколько своих работ, а также каталог парижской выставки с надписью «Моей дорогой подружке Лиле»; Ларионов, в мастерскую которого Брик приходила во время его болезни, преподнёс рисунки, сделанные в х годах, — «Дягилев», «Аполлинер» и «Маяковский» []. Перемещаясь из одной квартиры на другую, Лиля Юрьевна лично следила за сохранностью рисунка Александра Тышлера «Хорошее отношение к лошадям», представляющего собой иллюстрацию к одноимённому стихотворению Маяковского.
Брик считала, что образ поэта или его лирического героя, держащего на руках лошадь и почти сливающегося с ней, мог бы стать основой для памятника Владимиру Владимировичу. Тышлер нередко приходил к Брик в гости и во время беседы почти всегда делал карандашные наброски. Оставшиеся после его ухода эскизы хозяйка оформляла в рамки и дарила друзьям []. В году, приехав к сестре в Париж, Лиля познакомилась с Фернаном Леже , который в ту пору ещё не был знаменит [].
Их следующая встреча состоялась через три десятилетия. Леже представил Лиле Юрьевне свою жену — художницу Надю Ходасевич. История жизни Нади, которую желание рисовать заставило отправиться сначала в Польшу, а затем во Францию, настолько тронула Брик, что она помогла супруге Фернана Леже найти её родственников в белорусском селе Зембин.
Лиля Юрьевна устраивала Наде приглашения в Москву, они вместе ходили в театры и на выставки, летали на кинофестиваль в Канны. Отношения, по свидетельству Василия Катаняна-младшего, были прерваны после реплики Нади, произнесённой в присутствии министра культуры СССР Екатерины Фурцевой : «Арагонам и Брик нельзя доверять, потому что они отпетые антисоветчики» [].
Лиля Юрьевна бывала на всех столичных вернисажах Мартироса Сарьяна. Приезжая из Еревана в Москву, он останавливался в своей квартире, которая находилась напротив дома Брик; разговаривая с художником по телефону, она стояла у окна и видела не только своего собеседника, но и размещённый в глубине его комнаты портрет Анны Ахматовой.
От Сарьяна часто доставляли блюда армянской кухни; Лиля в ответ преподносила ему итальянский ликёр, появившийся в столичных магазинах в послевоенные годы. В коллекции её картин хранились две работы, подаренные Сарьяном [].
В году, когда отмечалось летие Маяковского, Пабло Пикассо , познакомившийся с поэтом во время одного из его заграничных путешествий, отправил Брик свой рисунок к стихотворению « Лиличка! Художник находился в хороших отношениях с Эльзой Триоле, которая в одном из писем сестре сообщила: «Вчера был Пикассо, я его кормила едой из твоей посылки. Пикассо говорит, что у нас всегда очень вкусная еда, а ведь это то, что ты нам присылаешь». В СССР имя основоположника кубизма до падения « железного занавеса » находилось под запретом, и Лиля Юрьевна, стремясь познакомить друзей с его взглядами на искусство, перевела на русский язык одну из статей Пикассо [].
Дружба Лили с Марком Шагалом началась задолго до его эмиграции. Когда после длительной разлуки они встретились в Париже, Брик попросила художника написать «фантазию на тему стихов Маяковского». Шагал создал графическую серию о поэте, часть которой позже была передана в Государственный музей изобразительных искусств имени А.
Лиля Юрьевна и Марк Захарович отправляли друг другу книги, открытки, фотографии. Последнее письмо от Шагала пришло на Кутузовский проспект в августе года и было адресовано Василию Абгаровичу Катаняну: «Как мне выразить нашу грусть и как мне передать все наши чувства о потере Лили…» []. С поэтом Давидом Бурлюком, эмигрировавшим из России в году, Лиля Юрьевна сумела возобновить контакты в годы ранней хрущёвской оттепели : сначала она отправила ему в США небольшую бандероль, указав свой адрес, затем с помощью Союза советских писателей организовала его приезд в Москву.
На вопрос о том, почему писательская организация должна финансировать визит поэта в СССР, Брик ответила, что в молодости Давид Давидович «давал нищему Володе полтинники, чтобы тот мог писать стихи, не голодая».
В советскую столицу Бурлюк прибыл в году вместе с женой; Брик, выступавшая в роли экскурсовода, показывала давнему другу город. Особенно часто гости посещали Третьяковскую галерею — по свидетельству Василия Катаняна-младшего, один из основоположников футуризма, призывавший в « Пощёчине общественному вкусу » бросить классиков «с парохода современности», подолгу стоял перед картинами Крамского и Левитана []. Отношения Брик с Ахматовой были неоднозначными.
Лиля Юрьевна интересовалась поэзией Анны Андреевны, знала наизусть многие её стихотворения. В довоенную пору они время от времени встречались, затем общение полностью прекратилось []. В письме поэту Анатолию Найману , датированном годом, Ахматова в какой-то мере объяснила причины отчуждения: «Салон Бриков планомерно боролся со мной, выдвинув слегка припахивающее доносом обвинение во внутренней эмиграции» [].
Если бы мы встретились лет десять назад — это был бы напряжённый, долгий и тяжёлый роман» []. К числу тех, кто весьма прохладно оценивал атмосферу в квартире Брик, относилась Лидия Чуковская. В середине х годов она приехала к Лиле Юрьевне, чтобы обсудить содержание выходившего в ленинградском отделении « Детгиза » однотомника избранных произведений Маяковского.
По словам Лидии Корнеевны, хозяйка квартиры «без всякого интереса» отнеслась к разговору о стихах; отторжение гостьи вызвали и «рябчики на столе», и «весь стиль дома» []. Почти такой же отзыв оставил и Варлам Шаламов , прибывший в году в Спасопесковский переулок, чтобы завизировать у Бриков воспоминания о Маяковском.
Писателя удивила табличка на дверях с надписью «Примаков», вырезанная тем же шрифтом, что и прежняя надпись «Маяковский»: «Почему-то было больно, неприятно. Я больше в этой квартире не бывал» [].
Знакомство Лили Брик и литературоведа Зиновия Паперного произошло в году. В ту пору в Институте мировой литературы была создана группа, занимавшаяся выпуском томного собрания сочинений Маяковского. Зиновию Самойловичу было поручено редактирование первого тома, в состав которого входили дореволюционные произведения поэта.
Согласно воспоминаниям Паперного, Брик, которая формально не участвовала в подготовке издания, была, тем не менее, в курсе всех основных дел и проблем. Более всего Лилю Юрьевну беспокоило, что предисловием к собранию сочинений могла стать написанная языком партийных документов статья о Маяковском-трибуне, а не о Маяковском-лирике.
Эти тревоги были небезосновательными, однако Паперному удалось добиться, чтобы вместо официальной статьи изданию была предпослана автобиография Маяковского «Я сам». Кроме того, Зиновию Самойловичу удалось поместить в первом томе изображение Лили Юрьевны — это был рисунок, созданный поэтом в году []. Согласно воспоминаниям Сосноры, в году Лиля Юрьевна сама подошла к молодому поэту, участвовавшему в творческом вечере в Театре сатиры , и пригласила в свой дом на ужин [].
В последующие годы она всемерно поддерживала Виктора Александровича, сумела организовать для него выезд в Париж, ввела в международный круг литераторов []. Дружба с Вознесенским также началась по инициативе Брик, которая, прочитав его книгу «Треугольная груша», лично позвонила автору []. Я стал бывать в её салоне. Искусство салона забыто ныне, его заменили «парти» и «тусовки».
Прилетал Арагон. У неё был уникальный талант вкуса, она была камертоном нескольких поколений поэтов. Ты шёл в её салон не галстук показать, а читать своё новое, волнуясь — примет или не примет?
Майю Плисецкую Брик впервые увидела на сцене в году и сразу оценила «необыкновенную красоту её линий». Лиля Юрьевна пригласила молодую балерину встречать новый год в её доме, и 31 декабря, исполнив партию Заремы в хореографической поэме « Бахчисарайский фонтан », Плисецкая приехала в Спасопесковский переулок. С этого дня началась их дружба []. Как вспоминала Майя Михайловна, Брик и Катанян, если находились в Москве, посещали все спектакли с её участием; на сцену они, как правило, выносили большие корзины цветов [].
Успех сногсшибательный! В доме Брик-Катаняна произошла первая встреча Плисецкой и Щедрина. По словам Родиона Константиновича, когда ему, студенту Московской консерватории имени П. Чайковского , сообщили о возможности сыграть Лиле Юрьевне сочинённый им «Левый марш» на стихи Маяковского, он удивился, что муза поэта жива: «Имя её обросло легендами.
Добрыми и недобрыми. И по молодости казалось, что всё это происходило чуть ли не в прошлом веке… В их салоне я познакомился с Майей Плисецкой, моей Великой Женой» []. Брик и Эльза Триоле деятельно помогали Плисецкой на разных этапах её творческой биографии.
Узнав, что Плисецкую не выпускают на гастроли в США, Брик вместе с Катаняном и Щедриным организовали звонок в приёмную председателя КГБ Александра Шелепина , во время встречи с которым было получено разрешение на выезд []. В году балерина прибыла в Париж, чтобы станцевать Одетту и Одиллию в « Лебедином озере » на сцене « Гранд-опера ».
Встретившая её Эльза Триоле поселила Майю Михайловну в своём доме и во время пребывания во французской столице сопровождала повсюду: присутствовала на репетициях, помогала общаться с журналистами, выступала в роли переводчика на переговорах []. Плисецкая рассказывала, что в начале х годов Лилю Юрьевну лишили прав на наследство Маяковского и та вынуждена была продавать личные вещи. На возникшие проблемы Брик, привыкшая накрывать для гостей щедрый стол «Икра, лососина, балык, окорок, солёные грибы, ледяная водка, настоянная по весне на почках чёрной смородины» , реагировала с иронией: «Первую часть жизни покупаем, вторую — продаём».
Отсутствие денег не мешало ей делать «царские подарки»: так, именно в сложный финансовый период Брик преподнесла Майе Михайловне бриллиантовые серьги, с которыми балерина не расставалась даже после того, как отношения прекратились [].
Причины, по которым прервалась многолетняя дружба Брик с Плисецкой и Щедриным, неизвестны: о них не упоминали в своих книгах ни Майя Михайловна, ни Родион Константинович; по словам Василия Катаняна-младшего, разлад произошёл по вине Лили Юрьевны []. Общение с представителями театрального мира началось у Лили в молодости: в году её пригласили в Петроград для участия в постановке «Мистерии-Буфф» режиссёр Всеволод Мейерхольд.
По воспоминаниям Брик, пьеса, написанная Маяковским к первой годовщине революции , была непонятна артистам, привыкшим к классическому репертуару Александринского театра ; Лиле Юрьевне была дана задача «научить актёров читать хором стихи» [].
Отношения с Мейерхольдом, ставившим в своём театре сатирические пьесы « Баня » и « Клоп », сохранились и в следующие десятилетия: режиссёр вместе с женой Зинаидой Райх бывал в гостях у Брик и Маяковского в Гендриковом переулке; Лиля Юрьевна, переехав в году вместе с Виталием Примаковым в Ленинград, старалась не пропускать представления « Пиковой дамы », поставленной Всеволодом Эмильевичем в Малом оперном театре []. Спектакль ГосТиМа « Дама с камелиями », в котором Райх сыграла Маргариту Готье, удивил Лилю «ювелирной точностью» работы актрисы и режиссёра: Мейерхольд «ставил ей каждый взмах ресниц, учил с голоса каждой интонации».
Известие о том, что в июле года Зинаида Райх была убита в своей квартире в Брюсовом переулке , настолько потрясло Брик, что она «единственный раз в жизни» потеряла сознание []. К числу близких знакомых Брик относился Николай Черкасов , знакомство с которым произошло в послевоенные годы. Актёр был утверждён на роль поэта в ленфильмовской картине «Они знали Маяковского», однако съёмки не состоялись.
Для сохранения собранного материала Василий Абгарович Катанян создал на основе готового сценария пьесу — в результате к репетициям спектакля под тем же названием приступил Театр драмы имени А. Лиля Юрьевна с энтузиазмом включилась в работу: она участвовала в выборе режиссёра постановку осуществил Николай Петров , в качестве сценографа пригласила Александра Тышлера, а музыку предложила написать студенту Родиону Щедрину.
Брик стала своеобразным консультантом и для Черкасова, которому предстояло воплотить на сцене образ Маяковского: она рассказывала актёру об особенностях речи и поведения «живого, а не превращённого в идола» поэта, напоминала, что тот был весьма респектабелен, сама подбирала ткани для костюмов.
В честь премьеры, состоявшейся в ноябре года, был устроен банкет в ресторане гостиницы « Европейская »: «Главной была Лиля Юрьевна.
Почти все тосты были в её честь» [] []. Замечаний со стороны художественного совета и курирующих инстанций было много, некоторые гости настаивали, чтобы «наш пролетарский поэт» не напоминал рефлексирующего интеллигента []. Лиля Юрьевна, слушая их, тоже взяла слово:. Я много плакала на этом спектакле… Я считаю, что монтаж стихов Маяковского абсолютно оправдан. Хорошо, что спектакль заканчивается стихами современных поэтов, особенно стихами Вознесенского. Я не могу много говорить, мне очень трудно, я очень волнуюсь… [].
В молодости Лиля общалась с театральной художницей Надеждой Ламановой , которая считалась в Москве весьма «дорогой портнихой» и шила под заказ состоятельным актрисам. В х годах Надежда Петровна создала коллекцию платьев из льна и холста, украшенных орнаментом ручной работы.
Брик, отправляясь в Париж, забрала с собой несколько её костюмов []. На Лилю и Эльзу, демонстрировавших привезённые наряды, обратил внимание молодой модельер Жак Пат, предложивший показать кому-нибудь из советских руководителей экземпляры своей одежды, — в их основе был образ «шикарной маленькой парижанки».
Показ моделей состоялся в квартире Анатолия Луначарского , коллекция Пата произвела хорошее впечатление на гостей дома, однако организовать её массовое внедрение через трест швейной промышленности никто не захотел.
В течение десятилетий вопросами гардероба Лили Юрьевны занималась Эльза Триоле, которая отправляла сестре посылки с одеждой и аксессуарами. В письмах Эльзы нередко упоминалось: «Посылаю тебе пару чулок американских , два флакона духов герленовских , галстук Васе! Я тебе их там заочно заказала» [] , «Посылаю… шубу коричневую из шёлка с шерстью, на котике, не очень богатом, но настоящем, а потому лёгком» []. Брик в ответ иногда возмущалась «Я так просила тебя не возиться с шубкой» [] , но всё-таки признавалась: «Хожу во всём твоём — с ног до головы.
Я теперь самая элегантная женщина в Москве! Во Франции модельер сопровождал Брик и на выставке Маяковского, и в галерее ван Донгена. В дальнейшем Сен-Лоран дарил Лиле Юрьевне немало вещей из собственных коллекций. К её летию он создал платье, в которое можно было облачиться лишь однажды — непосредственно в день юбилея; затем наряд следовало передать в музей дома моды Ива Сен-Лорана. Однако история подарка оказалась более долгой: узнав, что Алла Демидова планирует впервые прочитать со сцены неизданный ахматовский « Реквием », Брик отдала актрисе своё платье от-кутюр [].
Интерес к творчеству кинорежиссёра Сергея Параджанова возник у Брик после просмотра его фильма « Тени забытых предков ». Через некоторое время Параджанов приехал в Москву и был приглашён в дом на Кутузовском проспекте. Это знакомство быстро переросло в дружбу, Лиля Юрьевна и Сергей Иосифович часто созванивались, обменивались новостями; его подарки, присылаемые из Киева , порой были неожиданными: он мог отправить через знакомых блюдо из индейки, платье в крестьянском стиле с необычным орнаментом , собственноручно изготовленный кавказский пояс [].
По мнению актрисы Аллы Демидовой, Параджанов охотно останавливался в квартире Брик-Катаняна во время визитов в Москву «ещё и потому, что атмосфера этого дома соответствовала его творческому миру» [].
В году Параджанов был арестован и приговорён к пяти годам лишения свободы. Лиля Юрьевна не только поддерживала режиссёра посылками, но и прилагала усилия для его досрочного освобождения. Как вспоминал Василий Катанян-младший, однажды в ответ на вопрос о том, что написать в колонию Сергею Иосифовичу, она попросила: «Напиши, что мы буквально грызём землю, но земля твёрдая» []. К участию в судьбе Параджанова Брик, которая, по словам театрального художника Бориса Мессерера , «ощущала за собой определённую силу», подключила не только западную прессу, но и мужа своей сестры Эльзы Триоле — писателя-коммуниста Луи Арагона [].
Для этого летняя Лиля Юрьевна отправилась в Париж и лично пообщалась с французским прозаиком. Итогом переговоров стала встреча прилетевшего в Москву Арагона и Леонида Брежнева в ложе Большого театра.
О том, что Параджанов будет освобождён за год до установленного судом срока, Арагон сообщил Майе Плисецкой в антракте спектакля « Анна Каренина » []. Через несколько лет после смерти Лили Юрьевны литературный критик Юрий Карабчиевский изложил свою версию досрочного освобождения кинорежиссёра, увязав самоубийство Брик с «предметом её последней страсти» [].
Эссе Карабчиевского было опубликовано ещё при жизни Параджанова, и в октябре года тот отправил в журнал « Театр » открытое письмо автору, содержащее, в частности, такие строки:. Лиля Юрьевна — самая замечательная из женщин, с которыми меня сталкивала судьба, — никогда не была влюблена в меня, и объяснять её смерть «неразделённой любовью» — значит безнравственно сплетничать и унижать её посмертно []. С конца х годов имя Лили Брик стало исключаться из книг, посвящённых творчеству Маяковского.
Начало так называемой «антибриковской кампании» [] было связано с выходом в свет книги «Новое о Маяковском», представлявшей собой й том серии «Литературное наследство» издание Академии наук СССР , В нём было напечатано более ста писем поэта, адресованных Лиле Юрьевне. В предисловии, сопровождавшем публикацию, Брик рассказала о том, какую роль играла эта переписка в их совместной жизни, а также пояснила, почему в письмах часто упоминается Осип Брик [].
Книга вызвала ряд негативных откликов. Так, в московском издании « Литература и жизнь », выпускавшемся под эгидой Союза писателей РСФСР , появились две статьи: «Новое и старое о Маяковском» 7 января года и «Против клеветы на Маяковского» 10 апреля года. Их авторы — Владимир Воронцов и Алексей Колосков — выразили сомнение в необходимости публикации писем, носящих «в подавляющем большинстве личный, интимный характер» [] [].
Автор одного из обращений — сестра поэта Людмила Владимировна — расценила публикацию как вторжение в частную сферу: «Брат мой, человек совершенно другой среды, другого воспитания, другой жизни, попал в совершенно чужую среду, которая кроме боли и несчастья ничего не дала ни ему, ни нашей семье» [].
Писатель Фёдор Панфёров , также отправивший письмо в ЦК, охарактеризовал книгу как «галиматью», а её составителей назвал «молодчиками» [].
Реакция власти последовала незамедлительно: в специальном закрытом постановлении ЦК КПСС от 31 марта года книга «Новое о Маяковском» была «подвергнута жёсткой партийной критике»; любые ссылки на неё в научных работах были запрещены; специалисты музея Маяковского, участвовавшие в работе над рукописями и допечатной подготовке материалов, были освобождены от занимаемых должностей. С этого момента контроль за выходом учебных пособий и монографий о творчестве поэта усилился: к примеру, в году при вёрстке книги «Маяковский.
Биография» «Учпедгиз» цензор в служебной записке указала, что в пособии размещены «оскорбительные» рисунки, на которых «автор изображает себя в виде щенка». Кроме того, цензор выступила с предложением удалить из издания сведения о самоубийстве Маяковского.
Подобным же образом были запрещены к печати письма, изначально включённые в томное собрание сочинений поэта « Художественная литература », []. В году очередная работа Лили Юрьевны вновь всколыхнула общественность: её статья «Предложение исследователям», фрагменты которой вышли в « Московском комсомольце », а полная версия — в журнале « Вопросы литературы », вызвала недовольство газеты «Известия», написавшей, что коллеги, допустившие в печать новый материал Брик о Маяковском, проявили «неразборчивость» [].
В защиту Лили Юрьевны выступил писатель Константин Симонов , который в открытом письме отметил:. Нравится или не нравится Л. Брик авторам статьи, но это женщина, которой посвящён целый ряд замечательных произведений Маяковского. Это женщина, с которой связано 15 лет творчества поэта.
Наконец, это женщина, которая была для Маяковского членом его семьи и о которой в своём последнем письме он писал «Товарищу правительству», прося позаботиться о ней наравне с матерью и сестрами []. Несмотря на заступничество Симонова и других литераторов, имя Лили Брик вычёркивалось из изданий и в дальнейшем. В году на совещании, проходившем в Главном управлении по охране государственных тайн в печати , рассматривался вопрос о двух материалах, запланированных к публикации на страницах журнала « Новый мир ».
В одном из них, написанном Маргаритой Алигер , рассказывалось об обращении Лили Юрьевны к Сталину; в другом — за авторством Василия Катаняна — воспроизводились малоизвестные детали из биографии поэта.
Докладывая о принятых мерах, заместитель главы ведомства сообщил, что по указанию ЦК из статьи Маргариты Алигер удалены все упоминания о Лиле Брик, а материал Катаняна снят с номера [].
О проблемах, связанных с включением имени Лили Брик в книги о Маяковском, рассказывал и сотрудник Института мировой литературы имени А. Горького Олег Смола, работавший в начале х годов над сборником избранной лирики поэта. Пытаясь противостоять цензуре, он обратился к Юрию Андропову с просьбой о содействии: «Изъять из книги имя Л.
Брик — значит, по существу перечеркнуть саму книгу». Ответ, полученный не от генерального секретаря, а из Госкомиздата , оказался обтекаемым: «На наш взгляд, Ваша вступительная статья требует определённой доработки»; фамилия Брик в окончательной редакции была вычеркнута [].
В сравнительно недавние времена в официальной печати явно поощрялась и раздувалась тенденция: притушить роль Бриков в жизни и творчестве Маяковского, а то и свести её на нет. Доходило до курьёзов: на одной из известных фотографий путём плутовской ретуши Лилю отсекли от Владимира, от неё остался только… каблук [].
Стремление отделить имя Лили Брик от биографии Маяковского привело к закрытию музея в Гендриковом переулке и созданию нового — в проезде Серова.
Инициатором реорганизации выступила Людмила Владимировна Маяковская , которая в году рассказала в письме к Михаилу Суслову о том, что её брат значительную часть жизни прожил в комнате в Лубянском проезде, тогда как квартира в Гендриковом переулке «фактически принадлежала О. Брику и Л. Отметив, что в х годах при создании музея «никто не счёл нужным посоветоваться с родной семьёй поэта», сестра Маяковского предложила расселить жильцов из коммунальной квартиры дома в проезде Серова и после ремонта разместить там новый мемориальный музей [].
Людмилу Маяковскую поддержал литературовед Алексей Колосков, написавший Суслову о том, что «гнусную обстановку» вокруг поэта создавали «бездельник О. Брик и проповедница разврата Л. Брик, живущие за счёт средств и славы Маяковского» []. В то же время на площадях квартиры в Гендриковом переулке предполагалось основать массовую библиотеку имени Маяковского, сохранив комнату поэта в том виде, какой она была при жизни Владимира Владимировича.
Это решение вызвало недовольство со стороны Людмилы Маяковской, сообщившей в письме Леониду Брежневу 16 декабря года о том, что наличие двух музеев Маяковского в одном городе ведёт «к созданию арены для постоянных классовых идеологических столкновений»: «Я категорически, принципиально возражаю против оставления каких-либо следов о поэте и моём брате в старом бриковском доме» [].
Ситуация, связанная с созданием нового мемориального учреждения , вызвала живую реакцию в литературном сообществе.
Так, Константин Симонов, выступая на заседании рабочей группы по ознакомлению с экспозицией музея в проезде Серова, отметил, что лишить Бриков «того места, которое они занимали в биографии Маяковского, можно только временно и насильно» []. Поэт Борис Слуцкий сообщил, что в основе деятельности отдельных литературоведов лежит стремление «опорочить Лилю Юрьевну Брик, самого близкого Маяковскому человека» [].
По словам Роберта Рождественского , «если у человека 40 или 50 процентов лирических произведений посвящено Лиле Брик, то хоть мы все застрелимся, они всё равно будут посвящены Брик и никому другому» []. При создании экспозиции директор нового музея Владимир Макаров отправил Лиле Юрьевне письмо, в котором напомнил, что в году Брик получила в прокуратуре рублей 82 копейки и два золотых кольца, найденные в комнате застрелившегося поэта.
Попросив предоставить документы о перечислении части денег в налоговые органы, директор одновременно предложил Лиле Юрьевне передать музею золотые кольца на одном из которых Маяковский в своё время выгравировал буквы Л. Лиля Юрьевна, перешагнувшая в ту пору восьмидесятилетний рубеж, не ответила ни на это, ни на следующее письмо от Макарова []. В настоящее время в бывшей квартире Маяковского-Брик в Гендриковом переулке, не сохранившей, по словам литературоведа Анны Сергеевой-Клятис , никакого «мемориального пространства», базируется культурно-информационный центр посольства Корейской Республики [].
В июне года умерла Эльза Триоле. В последнем письме Лиле, отправленном за десять дней до кончины, Эльза сообщала о хлопотах Арагона в связи с возможным приездом Брик и Катаняна в Париж , — речь шла о визовых проблемах, которые писателю пришлось решать на уровне посольств [].
После возвращения с похорон младшей сестры Лиля Юрьевна призналась, что Луи Арагон предложил ей с мужем сменить место жительства и переехать во Францию.
Она отказалась: «У меня в Москве всё, там мой язык, там мои несчастья. Там у меня Брик и Маяковский» []. С конца х годов Лиля Юрьевна жила в основном в Переделкине , где семья имела небольшой дом, в котором почти постоянно находились гости. Лиля Юрьевна поддерживала контакты с Пабло Нерудой , знакомство с которым произошло благодаря Эльзе Триоле, — чилийский поэт периодически звонил Брик, иногда присылал подарки: книги, глиняные игрушки, корзины с бутылками кьянти.
В одном из писем он отправил посвящённое ей стихотворение, в котором были строки: «Я не знал костра её глаз и только по её портретам на обложках Маяковского угадывал, что именно эти глаза, сегодня погрустневшие, зажгли пурпур русского авангарда» [].
Когда в Москву приехал на гастроли театр «Марсельский балет», то возглавлявший его Ролан Пети несколько раз навестил Лилю Юрьевну. В репертуаре его театра был спектакль «Зажгите звёзды», в основе которого лежала история любви Брик и Маяковского. По словам Майи Плисецкой , в этом балете присутствовали «картины, поражающие своим психологизмом, своей многозначностью», — к примеру, «дуэт с возлюбленной, Лилей, которая становится Вечной Музой поэта, и воображаемая встреча зрелого поэта с юным Маяковским».
Брик не смогла посмотреть этот спектакль, но в знак благодарности передала Ролану Пети рисунок Фернана Леже «Танец» []. Бывавший в Переделкине французский литератор и фотограф Франсуа-Мари Банье в декабре года опубликовал на страницах газеты Le Monde статью, в которой рассказал, что возлюбленная Маяковского осталась привлекательной даже в весьма зрелом возрасте: «Внешний угол её глубоко посаженных глаз подчёркивает линия чёрного карандаша… Руки у неё маленькие и очень тоненькие, разговаривая, она пользуется ими, словно играя гаммы.
Что у Лили удивительно — это голос и её манера говорить. Голос как струнный квартет. Обаяние её сверкает, как весна» []. Брик почти до последних дней вела большую переписку — в частности, обменивалась корреспонденцией с пережившими ГУЛАГ литераторами Александром Солженицыным и Татьяной Лещенко-Сухомлиной , детьми репрессированных военных деятелей Петром Якиром и Владимирой Уборевич [].
Специально для Владимиры Иеронимовны Лиля Юрьевна подготовила воспоминания о её близких, которые начинались словами: «Мирочка, дорогая, постараюсь написать для Вас то, что помню о Вашей, милой моему сердцу, семье» [].
Незадолго до кончины Брик нашла адрес проживавшей в США Татьяны Яковлевой и сообщила ей, что сумела сохранить все письма «парижской возлюбленной» Маяковского.
Позже Яковлева рассказала писательнице Зое Богуславской , что она откликнулась на неожиданное послание из Москвы: «Так что перед смертью мы объяснились. И простили друг друга» [].
На официальных мероприятиях Брик не присутствовала, но в её дом на семейный вечер по случаю дня рождения поэта прибыло немало гостей []. Один из подарков Полины — норковую шубу из коллекции Кристиана Диора — Лиля Юрьевна носила вплоть до последней своей зимы []. Несмотря на хороший уход и постоянное присутствие близких, она постепенно угасала и всё больше чувствовала собственную беспомощность.
Затем она приняла большую дозу нембутала. Спасти её не удалось []. Через три дня состоялось прощание. Кремировали её в том же здании , где и Маяковского []. Единственным советским изданием, поместившим небольшой некролог в связи со смертью Брик, оказалась « Литературная газета » []. Зато зарубежная пресса подготовила много публикаций — так, одна из японских газет откликнулась на кончину «музы русского авангарда» словами: «Если эта женщина вызывала к себе такую любовь, ненависть и зависть — она не зря прожила свою жизнь» [].
Разбирая архивы, Василий Абгарович нашёл написанное Лилей Юрьевной завещание , в котором она просила развеять её прах в Подмосковье по другим сведениям — поле без указания адреса []. Катанян выполнил просьбу жены: последний обряд был проведён на одном из полей под Звенигородом.
Позже там появился памятник-валун с буквами — ЛЮБ []. И в ней продавали длинные толстые огурцы, которые были в новинку и пользовались большим успехом. Очередь стояла небольшая. Я предложила Лиле Юрьевне встать в очередь, чтобы купить килограмм огурцов ей и нам.
Что, мол, какая разница, где дышать свежим воздухом — в очереди или прогуливаясь. Она согласилась. Мы постояли минут двадцать, купили огурцы и двинулись в сторону дома. Я была потрясена. Прожить почти шестьдесят лет при советской власти и ни разу не стоять в очереди!
Это надо было уметь! В течение многих лет жизни — начиная с гимназического возраста — Лиля Брик вела личный дневник. В настоящее время её тетради и блокноты находятся в архивах; содержание некоторых откровенных записей, согласно решению правонаследников Лили Юрьевны, не может быть обнародовано ранее года.
Поэтому после смерти Брик опубликованной оказалась только малая часть её дневников. Так, в книге «Пристрастные рассказы» , , одним из составителей которой была распорядитель архива искусствовед Инна Генс-Катанян , напечатаны фрагментарные записи от года с подробностями поездки Лили Юрьевны и Василия Абгаровича Катаняна в Париж.
В том же издании помещены дневники, охватывающие весьма драматичный период жизни Маяковского и Брик — с по год. Однако эти записи, по мнению исследователей, лишь конспективно воссоздают картину того времени; в них беглым пунктиром отмечены отдельные вехи из литературной биографии Маяковского и дана краткая информация о Бриках.
Подобная лаконичность и осторожность объясняется тем, что в х годах, после ареста Виталия Примакова, Лиля Юрьевна уничтожила свои дневники, в которых могли содержаться какие-либо компрометирующие сведения.
Позже она восстановила их по памяти — в сокращённом варианте, без лишних подробностей []. Воспоминания о своей жизни, Маяковском, Осипе Брике, встречах с разными людьми Лиля Юрьевна писала с перерывами в течение нескольких десятилетий.
В СССР при жизни автора были напечатаны лишь небольшие отрывки из её мемуарного наследия первая публикация относилась к году, последняя — к послевоенному периоду. В середине х годов в Италии вышла закамуфлированная под интервью её книга «С Маяковским».
В году литературовед Бенгт Янгфельдт издал в Швеции фрагмент воспоминаний Брик о последних месяцах жизни поэта. Незадолго до своей смерти Лиля Юрьевна завизировала мемуарный текст, который в начале х вошёл в виде отдельной главы в книгу Василия Васильевича Катаняна «Имя этой теме: любовь». В XXI веке Инна Генс , собрав хранившиеся в доме Брик-Катаняна рукописи, подготовила к печати книгу «Пристрастные рассказы» название, среди прочих вариантов, было некогда придумано самой Лилей Юрьевной , в которую были включены не только воспоминания разных лет, но и часть эпистолярного наследия Брик [].
В х годах в доме Брик-Катаняна появился катушечный магнитофон. Благодаря записям, сделанным в их квартире в разные годы, сохранилось авторское чтение стихов тех литераторов, что бывали в гостях у Брик.
В и годах в доме Брик-Катаняна отмечались дни рождения поэта Алексея Кручёных , который также читал при включённом магнитофоне свои произведения.
Электромеханическое устройство использовалось Лилей Юрьевной для написания звуковых писем, адресованных Триоле и Арагону, а также Константину Симонову []. Брик придавала большое значение умению литераторов донести свои стихи до слушателей. К примеру, в начале х годов, познакомившись со стихами студента-филолога из Ленинграда Виктора Сосноры , она призналась автору: «Жаль, что нельзя послушать Вас. Только иногда магнитофонную запись.
При жизни Лили Брик её единственное «аудиопоявление» перед массовой аудиторией состоялось в году, когда на гибкой пластинке , являвшейся приложением к советскому литературно-музыкальному журналу « Кругозор », прозвучали её комментарии к стихотворению Маяковского «А вы могли бы?
Уже после её смерти студия книгозаписи «Ардис» выпустила диск , на котором Лиля Юрьевна в течение 56 минут читает поэму Маяковского «Про это». Запись, как уточняется в аннотации, была сделана Василием Абгаровичем Катаняном в году [] []. Прочитала четко и почти вдохновенно. Никакой аффектации , словно бы идя за текстом, почти повинуясь ему. В некоторых местах явственно слышится и волнение, и боль. Это записывалось на тот же самый магнитофон, который «часто ставили на стол во время ужина с согласия присутствующих , и таким образом сохранились разговоры людей, которые приходили в дом» [].
Материал из Википедии — свободной энциклопедии. Это стабильная версия , отпатрулированная 11 марта В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями Брик и Каган.
Инна Генс-Катанян о Лиле Брик. Дата обращения: 2 июня Архивировано 1 июня года. Архивировано 24 июня года. Маяковский: Хроника жизни и деятельности. Архивировано 3 августа года. Архивированная копия неопр. Дата обращения: 27 мая Дата обращения: 19 августа Архивировано 19 августа года. Энциклопедия отечественного кино под редакцией Любови Аркус.
Дата обращения: 9 мая
